Дмитрий Черных: «Галактика» — это барометр российской экономики | Computerworld Россия
«Новый Атлант» специализируется на разработке и поставке сложных финансово-экономических программных комплексов. Об этой компании заговорили недавно, когда объемы продаж ее на российском рынке резко возросли. С генеральным директором
компании «Новый Атлант» Дмитрием Черных встретился корреспондент Computerworld Россия Игорь Левшин.
Давайте начнем с «Галактики».
Мы поддерживаем несколько операционных и клиент-серверных платформ, среди которых не только Btrieve, но и MS SQL. В ближайшем будущем планируется организовать поддержку Oracle и Sybase. Первого февраля мы начали альфа-тестирование Windows-версии нашего комплекса «Галактика».
А до этого была только DOS-версия?
Да. DOS-версия работает в защищенном режиме и, естественно, запускается как окно из Windows. Клиентам мы рекомендовали использовать Windows 95, потому что в этой операционной системе возможен режим генерации отчетов в форматах RTF и Excel и автоматический запуск Word и Excel для просмотра этих отчетов.
У нас планируется выпуск годового отчета (по итогам 1996 года). Объем продаж за 1995 год составил около 500 тыс. долл. — скромный показатель для компании, производящей ПО. Численность персонала к концу 1995 года достигала приблизительно шестидесяти человек, что для России весьма обычно, а для Запада мало. В 1996 г. общий объем финансовых поступлений, если говорить только о программном обеспечении, отделив долю дилеров, субподрядчиков и т. д., составил 2,7 млн. долл. Причем половина этой суммы была получена в последние три месяца 96-го, что во многом я отношу за счет выборов, период ожидания которых продолжался с конца апреля-мая до сентября.
У нас сейчас около 1400 клиентов (я говорю о «Галактике») и свыше 27 000 лицензий, то есть рабочих мест.
Они относятся к разным отраслям. Мы сейчас хотим проследить, как меняется интерес к инвестициям в продукт «Галактика» различных отраслей отечественной экономики, и сделать выводы о политико-экономической ситуации. Результаты могут оказаться весьма интересными, так как такой методики анализа, насколько мне известно, никто ранее не использовал. В этом смысле «Галактику» можно рассматривать как своеобразный «барометр» активности отраслей российской экономики.
И анализировать Вы будете средствами самой «Галактики»?
Да. У нас, например, есть модуль, который называется «управление маркетингом». Он включает в себя, во-первых, анализ рынка конкурентов и предлагаемых ими услуг и товаров. Во-вторых, можно отслеживать поставщиков продукции и проводить комплексный анализ товарооборота, включающий также анализ эффективности рекламных кампаний. А можно анализировать и собственный товарооборот по целому ряду критериев и признаков. С помощью этого инструмента на основе накопленной статистики есть возможность проводить динамический или статический анализ ситуации по отраслям.
А Вы считаете, что определилась четкая ниша, где Вы пересекаетесь с R/3?
За последний год, я думаю, наблюдалось значительное количество таких пересечений на тендерах, которые, как правило, проводили наши крупные заказчики. Перечислим известных нам заказчиков, выбравших «Галактику» по итогам таких тендеров: Павлодарский алюминиевый завод, концерн «Нефтяной», нефтяная компания «ЮКОС», «Мострансгаз» (отделение РАО «Газпром»), «Русский продукт», входящий в корпорацию «Роспром», и ряд других.
А были случаи, когда отделение западной фирмы покупало Ваш продукт?
Да. Например, фирма «Бальзен», крупный производитель и поставщик кондитерской продукции, владеющий значительным сегментом рынка в России.
Пересекались ли вы с Oracle? Я имею в виду их бизнес-приложения. Или с Baan.
Нет, ни с какими другими продуктами, кроме R/3.
Ваша система дешевле R/3, это понятно, но давайте поговорим о задачах? Намереваетесь ли Вы хотя бы приблизиться к масштабу R/3?
Разумеется.
Но не опережая развитие российских технологий управления. Не увлекаясь рисковыми инвестициями и не развивая комплекс ради самой идеи развития. Главная цель — удовлетворение потребностей предприятий и корпораций в решении наиболее актуальных задач управления, и, в то же время, грамотное планирование стратегии развития с целью предупредить потребности рынка, которые будут актуальны в будущем.
Каково среднее число пользовательских лицензий для одной инсталляции?
Примерно двадцать.
А средняя стоимость?
От четырехсот долларов до полутора тысяч, в зависимости от «комплектации» и конфигурации. Очень важно, на наш взгляд, дать клиенту возможность поэтапной закупки программы, ориентируясь на его реальную потребность — это позволяет не «замораживать» сразу большие средства, а поэтапно расширять состав приобретенного программного обеспечения, не опережая возможностей по его освоению. На ранних этапах продвижения на рынок в 1994 году мы продавали «Галактику» просто по демпинговым ценам.
Нам важно было увеличить число потребителей с целью верификации потребительских свойств.
А какая самая большая инсталляция по числу пользователей?
Свыше 500 лицензий имеет одна известная финансово-промышленная группа. К категории крупных пользователей относятся Московская городская телефонная сеть (100 с лишним лицензий), НК «Юкос», корпорация «Транснефть», АО «Ростелеком». А у самых маленьких — два-три рабочих места.
А компании из «большой шестерки», которые часто выступают в качестве экспертов, Вас признают?
Нет, и на это пока есть определенные причины, в основном связанные с тем, что они исторически наладили стратегические партнерские отношения с другими фирмами-разработчиками. Кроме того, другие известные консультанты, которые занимаются консалтингом и реинжинирингом, тоже не отличаются активностью в части сотрудничества с ведущими российскими разработчиками. Если бы я был консультантом, я бы тоже предлагал западные системы, потому что, продавая западную программу, которая известна на рынке, внедрена в десяти тысячах организаций в развитых странах мира, я снимаю с себя всякую ответственность.
Часто можно услышать, что в России нет хороших разработок. А я считаю, что в России нет хорошего инжиниринга. Он — зачастую чрезмерно раздутый, усложненно теоретизированный — обрекает клиента на совершенно излишние финансовые траты; в итоге клиент получает то, что ему в нынешней ситуации абсолютно не нужно.
Каким образом организована в Вашей компании схема поддержки пользователей?
Мы исповедуем схему «открытого» сотрудничества. Суть ее в том, что все предложения и пожелания пользователей тщательно рассматриваются, разделяются по категориям и приоритетам и включаются в срочные или текущие планы. Планы передаются на согласование самим пользователям. Получается процесс непрерывного интерактивного взаимодействия, в котором участвует отдел технической поддержки (у нас там работает 14 человек) и отдел концептуального проектирования.
А что же остается делать клиенту?
Ничего из того, что касается развития эксплуатационных свойств — это гарантируем мы. Но клиент должен действовать, когда речь идет о настройке дополнительных форм отчетности. Любую из них можно перепроектировать или же построить новую, которая будет ссылаться на базовую; можно расширить список и т. д. Второе — когда надо произвести настройку на схему корпоративного межофисного обмена в том случае, если для корпоративного управления необходима репликация данных.
Вы говорите, что Oracle для вас не конкурент, а партнер. Вы осуществляете какие-то совместные разработки или проекты?
Совсем недавно был звонок из Oracle. Мы и ранее планировали инициировать совместные проекты, поскольку наши пользователи — МГТС, Мострансгаз, «Юкос», Транснефть и другие крупные компании — в качестве базового решения для центральных служб управления выбрали Oracle, хотя пока они его не используют в полном объеме. По итогам встреч с менеджерами корпорации Oracle мы, как разработчики, получили максимальную поддержку, что представляется нам весьма важным для продвижения разработки Oracle-версии «Галактики». Инициатива контакта со стороны Oracle, видимо, свидетельствует о том, что Oracle верит в нашу компанию и должным образом оценивает наши проектные решения.
При этом по-прежнему останется Btrieve?
Обязательно. И Btrieve будет, и MS SQL, и Oracle, и Sybase. Причем одновременная поддержка четырех платформ обеспечит прозрачное вертикальное масштабирование проектного решения для крупных корпораций.
Это соответствует концепции ресурсосберегающего подхода к инвестициям в информационные технологии наших клиентов.
А с российской стороны вас еще не одолевают конкуренты?
В отдельных областях мы жестко конкурируем с некоторыми фирмами. Если взять, например, бухгалтерский учет, то это «Парус», «1С», «Интеллект-Сервис» и другие известные компании. Если речь идет только о торговых системах, то есть фирмы, с которыми мы тоже конкурируем. Если говорить о комплексном подходе, где есть все, в том числе финансовое планирование, календарно-сетевое планирование, управление проектами, финансовый анализ, n-мерная бухгалтерия, вся совокупность свойств, необходимых для торговых и промышленных предприятий, корпоративная схема управления, тиражирования off-line, консолидированная отчетность — таких пока нет. Только западные продукты. Хотя в свое время, когда мы начинали, сегмент рынка уже существовал, поэтому конкуренция была жестче. Сейчас мы выбрали сегмент рынка — комплексное решение с ориентацией на средние, крупные промышленные и торговые предприятия и корпорации, поэтому здесь конкуренция гораздо слабее.
На наш взгляд, это более емкий, более серьезный рынок.
По Вашим ощущениям, у промышленности, на которую Вы ориентируетесь, есть деньги?
Смотря у каких отраслей. Нефть, газ — есть деньги. Цветная металлургия — есть деньги. Химическая промышленность — есть деньги; я думаю, значительное число химических предприятий живут неплохо. То же можно сказать и о первичной добыче и переработке природных ресурсов, не только нефти, но и всех остальных, тех, которые, в принципе, могут быть реализованы. Машиностроение, обеспечивающее эти отрасли, тоже имеет средства. Связь — однозначно есть деньги. Связь живет хорошо. Предприятия-монополисты, или организации, владеющие очень большим сектором рынка, то есть оказывающие услуги, которых не оказывает больше никто. Крупные торгово-промышленные группы, которые связаны с экспортом-импортом всего того, о чем я говорил.
А с какими-нибудь военными или государственными службами Вы сотрудничаете?
С таможней работаем. И это, пожалуй, все.
Наша слабость состоит в том, что мы активно не используем ориентированных на клиента схем маркетинга. А в бюджетных проектах это является необходимым условием получения заказа. Планируем исправить эту ситуацию в 1997 году за счет усиления и развития маркетинга.
У Вас работы и так как будто хватает — не получится ли, что маркетинг окажется слишком активным?
Если есть продукт, то существует стержень, самый главный, базовый. У нас сейчас около пятидесяти программистов, восемь концептуальных проектировщиков, аналитиков, пять технических писателей и группа, проводящая тестирование. Они составляют группу разработки. Вообще-то это много. Около восьмидесяти человек занимаются тем, что развивает продукт.
Работают по двенадцать часов?
Нет. Очень строго, суббота и воскресенье — выходные. Работа с десяти и максимум до восьми.
Часто российских разработчиков упрекают в отсутствии поддержки западных стандартов бухгалтерского учета. Как у Вас решен этот вопрос?
В 1996 году нами реализованы стандарты западной отчетности.
В течение полугода мы вели в Финансовой академии семинары международной отчетности в «Галактике». У нас есть пользователи, активно использующие стандарты международной отчетности параллельно с российскими. Кроме того, мы поддерживаем в рамках одного проектного решения законодательство и стандарты Беларуси, Казахстана, Украины, Литвы и Польши.
То есть все у Вас хорошо?
Масса проблем. Проблемы в российском менталитете. Во-первых, мало сказать, мало написать, надо еще десять раз проконтролировать и во все сунуть нос, чтобы все было сделано адекватно. Вторая проблема — проблема роста. Любое расширение структуры приводит к тому, что иногда глупости становится не меньше, а больше. Страшно, потому что нужно все это прикрывать и фильтровать. Это, пожалуй, самое сложное. Мы хотим 1997 год сделать годом качества не только продукта, но еще и усовершенствовать управление собственной компанией, чтобы не было проколов, которые сейчас иногда встречаются.
Еще одна проблема. Очень не хватает менеджеров среднего звена в силу того, что наш бизнес не назовешь развитым и рыночным, как в Кремниевой Долине.
Поэтому очень трудно найти людей зрелых, понимающих, о чем идет речь, и имеющих определенный опыт. К сожалению, в России ограничения, связанные с тем, что компания не может эффективно развиваться, объясняются отсутствием хороших, сильных менеджеров. Но рынка менеджеров нет — это одна из главных наших проблем. Если менеджер сильный, то он практик. Менеджеров-теоретиков не бывает. Если он практик, значит, он где-то работает. Если он где-то работает, значит, у него получается. Если у него получается, то мы пока не видим способов и механизмов сделать так, чтобы он стал работать на нас. Что делают обычно на Западе в этих случаях? Первое — используют «охотников за головами» и за большие деньги перекупают этих специалистов. У нас такой вид услуг пока слабо развит. Есть фирмы, занимающиеся трудоустройством. Они работают по принципу: устроить на работу тех, кто к ним обратился. При этом не используются активные схемы поиска специалистов, не ведутся расширенные досье, не в ходу методы агентурной разведки и т.
д.
Второй путь — покупка компании вместе со специалистами. У нас и рынка компаний нет, часто нет даже понятия «компания». А уж тем более отсутствуют условия, связанные с ее формальным приобретением. По поводу покупки любого акционерного общества закрытого типа вам скажут: «Ребята, а у вас акции есть? Вы же должны были через год их выпустить в соответствии с уставом. Покажите хоть одну акцию». Я уверен, что у 90% компаний их не будет. А раз так, то получается, что основная проблема расширения бизнеса — это отсутствие менеджеров, которых можно было бы поставить на новые стратегические направления. Если появляется сильный менеджер, мы сразу же думаем, какое направление под него открыть.
Также никакого согласования ни с одной из фирм, занимающихся разработкой систем, когда принимаются какие-то законы в нашем правительстве, не производится. «Под нами» сейчас более двадцати семи тысяч лицензий, двадцать семь тысяч людей работают в схеме управления бизнесом, используя нашу систему.
У «Паруса» большое количество, у Нуралиева еще больше. Но хоть бы раз кто-нибудь из тех структур, что связаны с законотворчеством, спросил: «Господа разработчики, мы новый закон придумали, как вы считаете, это, вообще, может как-то автоматизироваться или нет? Насколько это разумно, исходя из принципов эксплуатации тех требований, которые присутствуют в этом законе?» В данный момент никаких схем стандартизации не применяется. Хотя мировое сообщество всегда шло по пути создания стандартов. У кого-то на предприятии 100 отделений, где-то работает «1С», где-то — «Парус», это не страшно, но важно, чтобы мы обеспечили схемы сопряжения. Чья должна быть инициатива? Наша или «Паруса»? Мы никогда друг с другом не договоримся, у нас всегда ресурсов не хватает. Важно, чтобы были некие стандарты, поддерживаемые неким органом, причем совершенно инвариантным, независимым от разработчиков, отвечающих за эти стандарты.
Хотя форма представления информации в налоговые службы преимущественно электронная, до сих пор отсутствует механизм ее регулярной и целенаправленной обработки.
Хранятся файлы и бумажки, на основе которых попытки построить государственное управление выглядят довольно странно. Десятки тысяч человеко-лет при этом выбрасываются на ветер.
И еще одно: очень хочется, чтобы пресса больше внимания и времени уделяла российским проектам. Здесь есть колоссальный невостребованный потенциал.
Что ж, спасибо за интересное интервью.
А можно напоследок бросить вызов западным специалистам по реинжинирингу и консультантам? Понимаете, мне безумно обидно, когда я слышу, что в России все разработки «коленочные». Да, в России много дилетантских разработок, маркетинг грешит тем, что зачастую выдает желаемое за действительное. Но нельзя же обобщать. Основной наш продукт — это технологии управления собственной компанией. Трое ведущих менеджеров нашей фирмы, в том числе и ее генеральный директор, Николай Красилов, больше года работали по контракту в фирме American Airlines, которая вела совместный крупный программный проект с IBM и теперь переносят приобретенные там технологические знания на нашу почву.
Мы консультируемся со специалистами фирм Кремниевой долины, таким как Parc Place и Cannon. И мы утверждаем, что технология разработки ПО у нас западная.
Рэнд Айн. Атлант расправил плечи
И все это разрушено по прихоти каких-то людей, которые просто сели и проголосовали… кто знает, чьим интересам повинуясь?.. И кому ведомо, чья воля наделила их властью?.. Какие ими двигали мотивы… Что знали они?.. Кто из них смог бы без посторонней помощи извлечь из земли просто глыбу руды?.. А теперь он разорен по воле тех, кого он никогда в жизни не видел, тех, кто в жизни не видел этих штабелей металлических слитков… разорен, потому что они так решили. По какому праву?Риарден тряхнул головой. Есть вещи, над которыми лучше не задумываться. Зло непристойно в своем обличье, и вид его оскверняет. Есть предел тому, что может видеть человек. И он не должен думать о нем, не должен вглядываться внутрь, не должен докапываться до корней.
На него снизошли спокойствие и пустота; он напомнил себе, что завтра будет в полном порядке.
Он простит себе проявленную ночью слабость – слезы позволительны лишь на похоронах – и научится жить с открытой раной, то есть с изувеченной фабрикой.Риарден встал и подошел к окну. Завод казался пустым и тихим; над черными трубами угадывались красноватые отблески, длинные струи пара соседствовали с диагональными сетками мостовых кранов.
Его терзало отчаянное одиночество, какого он еще никогда не знал в своей жизни.
Он подумал, что Гвен Айвз и мистер Уард обращаются к нему за надеждой, утешением, за новой отвагой. А у кого мог почерпнуть все эти добродетели он? Сегодня они были необходимы ему самому как воздух. Он пожалел, что у него нет друга, которому можно было бы доверить свои страдания, не ища при этом у него защиты, на которого можно было опереться в любой момент, просто сказать: «Я так устал» – и обрести мгновение отдыха. Так кого же сейчас из всех на свете он хотел бы увидеть рядом с собой? Шокирующий своей откровенностью ответ немедленно прозвучал в его мозгу: Франсиско д’Анкония.
Гневный смешок вернул его к делам. Сама абсурдность ситуации заставила его успокоиться: так бывает со всяким, подумал Риарден, кто позволяет себе излишне расслабиться.
Стоя у окна, он попытался прогнать из головы все мысли. Однако слова возвращались к нему: Руда Риардена… Уголь Риардена… Сталь Риардена… Риарден-металл… Зачем? Зачем он делал все это? Зачем он хочет делать что-то еще?..
Первый день на ступенях рудничного разреза… День был ветреный, он стоял тогда и рассматривал руины сталелитейного завода… А потом – другой день, когда он стоял возле этого окна и старался представить себе мост, способный принять невероятную нагрузку на несколько металлических балок, если соединить их аркой, если поставить диагональную связку с изогнутыми…
Риарден замер на месте. В тот день ему не пришло в голову соединить связку балок с аркой.
И уже в следующее мгновение он оказался за столом и, став на одно колено, согнулся над ним; не имея времени сесть, он рисовал прямые и кривые линии, чертил треугольники, торопливо вычислял – на синьках чертежей, прямо на пресс-папье, на чьих-то письмах.
Спустя час он уже звонил по междугородному, ждал, пока зазвонит телефон возле постели в железнодорожном вагоне, говорил, почти кричал:
– Дагни! Я насчет нашего моста… выбрось в корзину все чертежи, которые я прислал вам… Что?.. Ах, это? Пошли их к черту! Незачем обращать внимания на грабителей и их законы! Забудь о них! Дагни, что они нам с тобой! Послушай, помнишь балку, которую ты назвала «балкой Риардена» и так ею восхищалась? Она не стоит и ломаного гроша. Я придумал балку, которая превосходит все, когда-либо существовавшее! Твой мост выдержит четыре поезда сразу, простоит три сотни лет и обойдется тебе дешевле водопроводной трубы. Уже через два дня я пришлю новые чертежи, но вот, не удержался, решил сообщить прямо сейчас. Все просто, надо соединить арки в пучок. Если связать их диагональной оплеткой… Что?.. Не слышу… Ты не простудилась?.. За что ты меня благодаришь? Подожди, сейчас я все объясню…
Рабочий улыбнулся Эдди Уиллерсу, сидевшему напротив него за столиком.
– Я чувствую себя здесь беглецом, – проговорил Эдди. – Наверно, ты знаешь, почему меня не было несколько месяцев? – Он кивнул в сторону кафельной стены подземного кафетерия. – Теперь я считаюсь вице-президентом. Вице-президентом, начальником производственного отдела. Только, ради бога, не принимай этого всерьез. Я крепился, пока хватало сил, но потом пришлось сбежать, пусть и всего на один вечер… Когда я первый раз явился сюда обедать после моего, так сказать, повышения, все смотрели на меня такими глазами, что я не осмелился прийти сюда снова. Ладно, пусть себе глазеют. С тобой не так. Я рад, что тебе это безразлично… Нет, я не видел ее две недели. Но каждый день разговариваю с ней по телефону, иногда даже по два раза… Да, я знаю, каково ей там, но она любит свое дело. Что мы слышим в телефонной трубке – звуковые вибрации, так ведь? Так вот, ее голос звучит в трубке так, словно превращается в пульсацию света – если ты понимаешь меня, конечно. Ей радостна эта страшная битва, одинокая и победоносная… О да, она побеждает! Знаешь, почему в последнее время в газетах ничего не слышно о «Линии Джона Голта»? Потому что дела на ней идут хорошо… Только… лучшей колеи, чем из риарден-металла, еще не существовало на свете, но какая будет от нее польза, если нам не хватит достаточно мощных двигателей, чтобы мы могли воспользоваться ее преимуществами? Посмотри на эти латаные-перелатаные угольные паровозы, которые у нас остались, – они тащатся, как старый трамвай… Однако надежда осталась.
Фирма «Юнайтед Локомотив» обанкротилась. За последние недели для нас не было более радостного события, потому что завод ее купил Дуайт Сандерс, блестящий молодой инженер, которому принадлежал лучший авиационный завод в стране. Чтобы стать владельцем «Юнайтед Локомотив», ему пришлось продать свой авиационный завод брату. Кстати, из-за Закона справедливой доли. Конечно, все сделано по договоренности между ними, но кто станет винить его? Во всяком случае, мы, наконец, получим от «Юнайтед Локомотив» свои дизеля. Дуайт Сандерс сдвинет дело с мертвой точки… Да, она рассчитывает на него. Почему ты это спрашиваешь?.. Да, в данный момент он особенно важен для нас. Мы только что подписали с ним контракт на первые же выпущенные заводом дизельные тепловозы. Когда я позвонил ей, чтобы сообщить о том, что контракт подписан, она рассмеялась и сказала: «Ну, видишь теперь? Разве можно чего-нибудь бояться?..» Она сказала так, потому что знает, – я никогда не говорил ей, но она знает, – что я боюсь… Да, я боюсь… не знаю… я не боялся бы, если бы знал причину, тогда можно было бы что-нибудь сделать.
Но это… скажи-ка, а ты не презираешь меня за то, что я стал вице-президентом?.. Разве ты не понимаешь, что это несправедливо?.. Да какая там честь?! Я не знаю, что представляю собой на самом деле: шута, привидение, дублера или просто глупую марионетку. А когда я сижу в ее кабинете, в ее кресле, за ее столом, я чувствую себя еще хуже: я ощущаю себя убийцей… Да нет, я понимаю, что замещаю ее – и это действительно честь —…но отчего-то, непонятным для меня способом, я оказываюсь дублером и Джима Таггерта. Ну зачем ей понадобилось оставлять заместителя? Почему ей потребовалось прятаться? Почему они выставили ее из конторы? Ты знаешь, что ей пришлось перебраться в засиженную мухами дыру, напротив нашего входа в отдел почты и багажа? Загляни как-нибудь, увидишь, как выглядит офис фирмы «Джон Голт». Тем не менее всем известно, что это она по-прежнему руководит «Таггерт Трансконтинентал». Почему ей приходится прятать то великолепное дело, которым она занимается? Почему они не уважают ее? Почему крадуту нее достижения – а я исполняю роль перекупщика краденого? Почему они делают все, что в их власти, чтобы помешать ее успеху, когда она, и только она, спасает их от разорения? Почему они в благодарность за спасение мучают ее?.
. Ну, что это ты? Почему ты смотришь на меня такими глазами?.. Да, по-моему, ты все понимаешь… Во всем этом деле есть нечто непонятное для меня, нечто злое. Вот поэтому-то я и боюсь… Я не думаю, что все так просто уляжется… А знаешь, как ни странно, мне кажется, что это понимают и они сами – Джим, его дружки, все, кто остался в здании. В нем повсюду чувствуются вина и подлость. Вина, подлость и мертвечина. «Таггерт Трансконтинентал» теперь уподобилась человеку, который потерял свою душу… который предал ее… Нет, это ее не волнует. Она нагрянула ко мне, когда в последний раз приезжала в Нью-Йорк, – я был в своем кабинете, в ее кабинете то есть, – и вдруг дверь открылась, и она вошла. Вошла и говорит: «Мистер Уиллерс, я ищу место дежурного по станции, не предоставите ли вы мне такой шанс?» Я хотел было обругать их всех, но пришлось расхохотаться: я был рад видеть ее, потом она так весело смеялась. Она явилась прямо из аэропорта, в брюках и летной куртке – выглядела прекрасно. Лицо было обветренное, но в остальном словно вернулась из отпуска.
Она заставила меня остаться на ее месте, то есть в ее кресле, села на стол и принялась рассказывать о новом мосте «Линии Джона Голта»… Нет. Нет, я никогда не спрашивал ее о том, почему она выбрала именно это название… Не знаю, что оно говорит ей. Какой-то вызов, насколько я могу понять… Только не знаю, кому… Ну это ничего не значит, совершенно ничего, никакого Джона Голта не существует, однако мне не хотелось бы, чтобы она пользовалась им… А тебе? Что-то в твоем голосе не слышно особой радости.
* * *
Окна конторы «Линии Джона Голта» выходили в темный переулок.От своего стола Дагни не могла видеть небо: боковая стена огромного небоскреба «Таггерт Трансконтинентал» закрывала ей все поле зрения.
Теперь ее штаб-квартира представляла собой две комнаты, располагавшиеся на первом этаже вконец обветшавшего дома. Он еще не начал рушиться, однако верхние этажи были заколочены как небезопасные для проживания. Здание это являлось приютом полубанкротов, существовавших, как и само оно, благодаря инерции прошлого.
Новое место ей нравилось: оно позволяло сэкономить деньги. В комнатах не было ни лишней мебели, ни лишних людей. Мебель привезли из магазинов старья. Люди были отборными, лучших найти она не могла. Во время редких наездов в Нью-Йорк Дагни не хватало времени разглядывать комнату, в которой она работала; она замечала только то, что помещение отвечало своему назначению.
Дагни не знала, что заставило ее в тот день остановиться у окна и смотреть на тонкие струйки дождя на стекле, на стену дома на другой стороне переулка.
Перевалило за полночь. Горстка ее сотрудников уже разошлась по домам. К трем часам утра ей нужно было оказаться в аэропорту, чтобы вернуться на своем самолете в Колорадо. Особых дел уже не оставалось, нужно было только дочитать отчеты Эдди. Внезапно поняв, что торопиться нет никакой необходимости, она остановилась, давая себе немного отдохнуть. Чтение отчетов требовало напряжения, на которое сегодня она уже не была способна. Ехать домой и ложиться спать – слишком поздно, отправляться в аэропорт – рановато.
Подумав: «Ну и устала же ты», – Дагни с презрением к себе стала с нетерпением ждать, когда это ее мерзкое настроение, наконец, пройдет. Скорей бы уж…Она прилетела в Нью-Йорк неожиданно, повинуясь внезапному порыву; в своем самолете она оказалась через двадцать минут после того, как услышала короткий абзац в передаче новостей. Радио сообщило, что Дуайт Сандерс внезапно, без объяснения причин, отошел от дел. И она поспешила в Нью-Йорк, надеясь отыскать его и отговорить.
Однако, пересекая по воздуху континент, она думала, что не найдет уже и следа этого человека.
Весенний дождь висел за окном недвижной дымкой тумана. Дагни смотрела на разверстую пещеру почтово-багажного отдела вокзала «Таггерт», или, как его теперь стали именовать, терминала. Внутри, среди стальных балок потолка, горели лампочки, на истертом бетонном полу в несколько штабелей был уложен багаж. Отдел казался вымершим.
Дагни посмотрела на трещину, зигзагом протянувшуюся по стене ее кабинета.
Вокруг не слышалось ни звука. Она понимала, что осталась одна среди руин этого здания. Здесь нетрудно было вообразить, что кроме нее во всем городе никого не осталось. На нее нахлынуло чувство, с которым она боролась не один год: чувство одиночества, куда большего, чем просто это мгновение, чем царящее в комнате безмолвие, чем сырая и безлюдная улица, – одиночества серой пустоши, одиночества, в котором нет цели, достойного стремления к ней; одиночества ее детства.Поднявшись, она подошла к окну. Прижав лицо к стеклу, Дагни смогла увидеть все здание «Таггерт», стены которого сходились к далекой башенке, упиравшейся, казалось, в самое небо. Она посмотрела на темное окно комнаты, прежде служившей ей кабинетом. Она ощущала себя в ссылке, из которой не возвращаются, – словно бы от здания этого ее отделяло нечто большее, чем тонкий лист оконного стекла, полог дождя и считанные месяцы.
Дагни стояла в комнате, со стен которой осыпалась штукатурка, прижавшись лицом к оконному стеклу, разглядывая недостижимые очертания всего, что она любила.
Она не понимала природы своего одиночества. Его можно было описать только так: это не тот мир, в котором я хотела бы жить.Когда-то, в шестнадцать лет, вглядываясь в длинную колею линии Таггерт, сходившуюся – как и очертания небоскреба – в одну, находящуюся где-то вдали точку, она сказала Эдди Уиллерсу, что ей всегда казалось, будто рельсы эти держит в своей руке человек, находящийся где-то за горизонтом, – нет, не ее отец и не один из его сотрудников, – и однажды она встретится с ним.
Тряхнув головой, Дагни отвернулась от окна.
Она вернулась к столу, потянулась к отчетам, но вдруг обнаружила, что лежит грудью на столе, положив голову на руку. Не надо, не поддавайся, подумала она, но даже не шевельнулась, не попыталась распрямиться: какая разница?.. ее ведь сейчас все равно никто не видит…
Дагни никогда не позволяла себе признать свое самое страстное желание.
И теперь оно вновь навалилось на нее. Дагни подумала: если на то, что предлагает ей мир, она отвечает любовью, если она любит эти рельсы, это здание и не только их, если она любит в себе саму любовь к ним – остается еще одно чувство, величайшее среди всех прочих, которое она пропустила.
Она думала: надо найти такое чувство, которое суммирует все, что любила она на земле, которое явится окончательным выражением этой любви… надо найти ум, подобный ее собственному, ум, способный стать смыслом ее мира, так же как она станет смыслом его мира… Нет, это не будет Франсиско д’Анкония или Хэнк Риарден, или кто-то из тех мужчин, которых она встречала или которыми восхищалась… Человек этот существовал лишь в ее желании испытать это чувство, а она еще ни разу не переживала его, хотя отдала бы жизнь за то, чтобы пережить… Припав грудью к столу, Дагни томно шевельнулась; томление это переполняло все ее тело.«И ты хочешь только этого? Неужели все так просто?» – подумала она, прекрасно понимая, что все как раз много сложнее. Между ее любовью к своей работе и желанием плоти, словно бы одно давало ей право на другое, существовала неразрывная связь, сообщая и тому, и другому целостность и смысл, становясь завершением… соответствовать которому мог лишь равный ей человек.
Припав лицом к руке, она шевельнулась, медленно покачав головой. Она никогда не найдет его. И ее представление о жизни, какой она должна быть, останется единственным видением того мира, в котором она хотела бы существовать. Видением, мыслью и теми редкими мгновениями, которые иногда посещали ее на жизненном пути, чтобы знала их, ценила их и следовала им до самого конца…
Дагни подняла голову.
За окном, на мостовой переулка, лежала тень человека, стоявшего перед дверью ее конторы.
Сама дверь находилась в нескольких шагах в стороне; Дагни не видела его, не видела уличного фонаря – только лежавшую на брусчатке тень. Человек стоял, не шевелясь.
Он стоял прямо у двери так, как если собирался войти, и она уже ожидала услышать стук. Но тень вдруг дернулась, потом повернулась и чуть отошла. Когда человек снова замер, на земле остались только контуры плеч и полей шляпы. Затем тень опять дрогнула и выросла вновь, вернувшись назад.
Дагни не ощущала страха.
Она недвижно застыла за столом, выжидая. Мужчина недолго постоял возле двери, а потом отступил назад; он оказался посреди переулка, сделал несколько нервных шагов и снова остановился. Тень его качалась по мостовой каким-то неровным маятником, свидетельствовавшим о течении беззвучной битвы: человек этот боролся с собой, не решаясь ни войти в дверь, ни уйти прочь.Дагни наблюдала за происходящим почти отстраненно. У нее не было сил действовать, она могла только смотреть. Словно бы из какой-то дали она гадала: «Кто этот человек? Неужели он следит за ней из темноты? Видел ли он ее в освещенном, не занавешенном окне, одинокую, привалившуюся к столу? Следил ли он за ее отчаянным одиночеством так, как теперь она наблюдает за его душевной борьбой?» Она ничего не чувствовала.
Они были вдвоем посреди безмолвного, мертвого города – ей казалось, что человек этот в милях от нее и воплощает свое безымянное страдание… уцелевший собрат, чьи проблемы так же далеки от нее, как далеки от него ее трудности.
Он отошел, исчезнув за стеной, потом снова вернулся. Дагни выжидала, рассматривая мокрую блестящую мостовую – тень неведомой муки.
Тень вновь отодвинулась. Дагни ждала. И тень не возвратилась.
Тут она вскочила на ноги. Ей нужно было знать результат битвы; теперь, когда неизвестный выиграл – или проиграл – свое сражение, ее обожгло внезапное, срочное желание выяснить, кто этот человек, и понять причину его нерешительности. Пробежав через темную приемную, она распахнула дверь и выглянула наружу.
В переулке было пусто. Мостовая, сужаясь, уходила вдаль, напоминая мокрое зеркало, над которым горели несколько огоньков. Людей поблизости не было. Взгляд Дагни остановился на темной бреши разбитого окна в заброшенном магазине. Позади него начинались двери нескольких жилых домов. Напротив струи дождя блестели в лучах фонаря над черным жерлом открытой двери, уводившим вниз, к подземным тоннелям «Таггерт Трансконтинентал».
* * *
Риарден расписался в бумагах, передвинул их через стол и отвернулся, желая никогда более не вспоминать о них, а еще лучше – перенестись в будущее, к тому времени, когда мгновение это изгладится из его памяти.
Пол Ларкин нерешительно протянул руку к документам; беспомощность его казалась полной лести.
– Хэнк, это всего лишь юридическая формальность, – проговорил он. – Ты же знаешь, я всегда буду считать эти рудники твоими.
Риарден неторопливо покачал головой: чуть шевельнулись мускулы шеи, лицо же осталось практически неподвижным; он вообще вел себя так, словно Ларкин был ему не знаком.
– Нет! – сказал он. – Собственность или принадлежит мне, или нет.
– Но… ты же знаешь, что можешь доверять мне. Тебе не придется беспокоиться относительно поставок руды. Мы заключим договор. Можешь полностью на меня рассчитывать.
– Пока не знаю… Надеюсь, что могу.
– Но я дал тебе слово!
– Никогда не полагаюсь на милость чьего-либо слова.
– Но почему… почему ты говоришь все это? Мы же друзья. И я сделаю все, что тебе нужно. Ты получишь все, что я буду добывать. Рудники по-прежнему принадлежат тебе и не стали ничуть хуже. Тебе нечего опасаться.
Я… Хэнк, в чем дело?– Зачем эти слова?
– Но… но в чем все-таки дело?
– Я не люблю заверений. Не нужно рассказывать, как мне стало теперь хорошо. Это не так. Мы заключили соглашение, которого я не могу расторгнуть. И мне хочется, чтобы ты знал: я в полной мере отдаю себе отчет, в каком положении оказался. Если ты собираешься держать свое слово, не надо говорить об этом, просто держи его.
– Почему ты смотришь на меня так, словно я в чем-то виноват? Тебе известно, насколько отрицательно я отношусь к этому закону. Я купил твои рудники только потому, что рассчитывал помочь тебе, то есть потому, что, на мой взгляд, тебе было бы проще продать их другу, чем какому-нибудь незнакомцу. Моей вины тут нет. Мне не нравится этот жалкий закон, я не знаю, кто за ним стоит, я и подумать не мог, что его примут, для меня стало потрясением, когда они…
– Оставь.
– Но я только…
– Почему тебе так хочется порассуждать на эту тему?
– Я… – голос Ларкина сделался умоляющим.
– Я ведь дал тебе лучшую цену, Хэнк. В законе сказано «разумная компенсация». И мое предложение оказалось самым выгодным для тебя.Риарден посмотрел на документы, еще лежавшие на столе. Он представил себе платеж, который получит согласно этим бумагам за свои рудники. Две третьих всей суммы составляли деньги, полученные Ларкиным в качестве займа от правительства; новый закон предусматривал подобные займы, чтобы предоставить «честную возможность» новым владельцам, никогда не имевшим такого шанса.
Оставшуюся треть Ларкину предоставил он сам – по закладной, которую получил за свои рудники… A правительственные деньги, подумал он вдруг, деньги, которые он получил в качестве платежа за свою собственность, откуда они взялись? Кто заработал их?
– Можешь не беспокоиться, Хэнк, – проговорил Ларкин с прежней, до тошноты молящей интонацией. – Это всего лишь формальность.
Риарден попытался понять, чего хочет от него Ларкин.
Риарден чуял, что помимо самого факта продажи от него ждут чего-то еще – каких-то подобающих случаю слов сознательного гражданина, проявления какого-то нелепого милосердия.
Глаза Ларкина в этот миг его наивысшей удачи почему-то походили на глаза самого жалкого бедняка.– Ну почему ты сердишься, Хэнк? Это всего лишь новые бюрократические формальности. Изменились исторические условия. И в этом никто не виноват, история выше нас. В происшедшем нельзя никого винить. Всегда находится способ продлить существование. Посмотри на других. Они не обращают внимания. Они…
– Они ставят во главе отобранных у них предприятий своих марионеток, которых могут контролировать. Я…
– Ну почему ты предпочитаешь именно такие слова?
– Могу напомнить тебе – хоть ты и так прекрасно это знаешь, – что я не искусен в играх подобного рода. У меня нет времени и желания выдумывать некую разновидность шантажа, чтобы связать тебя по рукам и ногам и продолжать управлять своими рудниками через тебя. Владение собственностью – такая вещь, которую нельзя поделить. И я не хочу удерживать ее, пользуясь твоей трусостью, – постоянно пытаться перехитрить тебя, постоянно придумывать новые угрозы.
Я не хочу вести дело подобным образом, не хочу сотрудничать с трусами. Рудники принадлежат тебе. Если ты хочешь предоставить мне право забирать всю добытую тобой руду, ты так и поступишь. Если же намереваешься обмануть меня – это тоже в твоей власти.На лице Ларкина проступила обида.
– Это нехорошо с твоей стороны, – произнес он с сухой ноткой праведной укоризны. – Я никогда не давал тебе повода не доверять мне.
Торопливым движением Ларкин подхватил бумаги, тут же исчезнувшие в боковом кармане его пиджака.
Под распахнувшимся на мгновение пиджаком Риарден заметил жилет, натянутый пухлой плотью, пятно пота под мышкой.
И на память ему вдруг пришло лицо, которое он видел двадцать семь лет назад: лицо проповедника – тот прошел мимо него на углу какой-то улицы в каком-то городке, названия которого теперь уж и не вспомнить. Он помнил только темные стены трущоб, осенний вечер, дождь и искривленные праведным гневом губы этого человека, вопиющего в полумраке.
– …благороднейший идеал – человек, живущий ради ближних своих, чтобы сильный работал для слабого, чтобы обладающий способностями служил тому, кому Господь их не дал…
А потом он увидел парня, каким был он сам, Хэнк Риарден, в восемнадцать лет. Увидел напряженное лицо, быструю походку, владеющий телом пьяный восторг – пьяный от полных энергии бессонных ночей – гордую посадку головы, чистый и ровный взгляд жестких глаз, глаз человека, не зная жалости гнавшего себя к поставленной цели.
А еще он увидел Пола Ларкина, каким тот, должно быть, был в то время, – юнца с лицом состарившегося младенца, льстиво и безрадостно улыбающегося, молящего пощадить его, молящего Вселенную предоставить ему шанс. Если бы кто-нибудь показал этого юнца тогдашнему Хэнку Риардену и сказал, что трудиться он будет ради этого слизняка, присвоившего плоды, добытые трудом его рук, тот бы…
Это трудно было назвать просто воспоминанием, это было подобно удару кулаком по голове.
Вновь обретя способность мыслить, Риарден понял, что почувствовал бы тот парень, которым он когда-то был: желание раздавить ногой эту непристойную тварь, изгнать из бытия всю влажную плоть Ларкина до последнего клочка.
Подобного чувства ему еще не приходилось испытывать. И Риарден не сразу понял, что именно это называется ненавистью.
Он отметил, что на лице поднявшегося и бормотавшего прощальные слова Ларкина почивало обиженно-укоризненное и расстроенное выражение, словно бы потерпевшей стороной был он, Ларкин.
Продавая свои угольные шахты Кену Данаггеру, владельцу пенсильванской угольной компании, Риарден не мог понять, почему процесс не приносит ему особой боли. Никакой ненависти он не ощущал. Кену Данаггеру перевалило за пятый десяток, лицо его было замкнутым и жестким; свой трудовой путь он начинал горняком.
Атланта является растущим центром для ведущих технологических компаний, таких как Apple и Microsoft, в поисках чернокожих талантов.
- Крупные технологические компании открывают офисы в Атланте, надеясь извлечь выгоду из технических талантов города, особенно черных талантов.
- Apple, Alphabet, Microsoft и Visa входят в число компаний Западного побережья, открывающих офисы в городе.
- Более дюжины компаний, основанных или базирующихся в Атланте, за последнее десятилетие выросли до оценки, превышающей 1 миллиард долларов.
смотреть сейчас
Крупные технологические компании открывают офисы в Атланте, надеясь извлечь выгоду из технологических талантов в городе, особенно черных талантов.
Компания Apple из Силиконовой долины и материнская компания Google Alphabet, а также компания Microsoft из Редмонда, штат Вашингтон, в последние годы открыли свои магазины в Атланте.
Платежный гигант Visa со штаб-квартирой недалеко от Сан-Франциско также открывает новый офис в Атланте в конце этого года, и его директор по разнообразию будет базироваться там, уделяя особое внимание налаживанию связей с различными стартапами и работниками.
«Мы знаем, что наша клиентская база на всех уровнях включает чернокожее сообщество, и мы не стесняемся хотеть, чтобы чернокожее сообщество было в нашей рабочей силе», — сказала CNBC глава Visa по разнообразию Мишель Гетерс-Кларк.
Технологический институт Джорджии в Атланте ежегодно выпускает наибольшее количество выпускников технических вузов в США, по данным исследовательской фирмы CBRE, которая в отчете за 2021 год назвала Атланту восьмым лучшим городом по поиску технических талантов.
За последние пять лет в Атланте наблюдался 15-процентный рост числа рабочих мест в сфере высоких технологий, что сопоставимо с другими известными технологическими городами — 16 % в районе залива Сан-Франциско и 10 % в Остине, штат Техас, по данным CBRE.
«Атланта обладает уникальными возможностями для того, чтобы переписать то, как должны выглядеть технологии», — сказал Накиа Мелесио, чей стартап-катализатор iDesignproject находится в городе. «У нас такая надежная, привлекательная экосистема, которая гарантирует, что, когда мы привлекаем черных технических специалистов, они знают, кто такие игроки, они знают, какие ресурсы им доступны, и мы гарантируем, что они действительно могут расти».
Существует множество технологических инкубаторов, акселераторов и инновационных центров в районе Атланты, которые предоставляют поддержку, наставничество и сетевые возможности для стартапов, включая Atlanta Tech Village, Atlanta Tech Park и Propel, технический центр HBCU.
при поддержке Apple и энергетической компании Southern Co. из Атланты.
Более дюжины компаний, основанных или базирующихся в Атланте, за последнее десятилетие выросли до оценки, превышающей 1 миллиард долларов, что является порогом для так называемого статуса единорога.
Среди них рынок цифровых активов Bakkt, который стал публичным в 2021 году; данные о малом бизнесе предоставляют Kabbage, которая была приобретена American Express в прошлом году; и платформа планирования Calendly, которая сейчас оценивается более чем в 3 миллиарда долларов.
Основатель Calendly Топ Авотона, чернокожий, сказал, что успех его стартапа и других доказал, что технология может процветать в Атланте.
«Мы определенно видели гораздо больше инвесторов, приезжающих в Атланту в поисках компаний», — сказал Авутона CNBC. «Они только что увидели большую активность стартапов здесь, в Атланте».
«Было очень интересно это увидеть», — добавил он.
Познакомьтесь с крупными корпорациями и культурными учреждениями, помогающими строить полицейский город в Атланте — внимание к связям
Атланта Полиция и Национальная гвардия Джорджии обеспечивают соблюдение комендантского часа во время протестов Джорджа Флойда в 2020 году, Национальная гвардия Джорджии через Flickr
В 2021 году LittleSis и Color of Change выявили 1400 корпоративных связей с 22 крупными полицейскими фондами в США.
Эти связи охватывают все отрасли, включая телекоммуникации, недвижимость, финансы, большие технологии, нефть и газ, а также университеты, спортивные клубы и учреждения культуры.
Несмотря на то, что Соединенные Штаты ежегодно тратят более 100 миллиардов долларов на охрану правопорядка, полицейские фонды служат обратным каналом для корпоративных и богатых интересов, еще больше финансируя охрану правопорядка, увеличивая и без того завышенные бюджеты без какого-либо обязательного общественного надзора, одобрения или подотчетности. Эти фонды собирают миллионы каждый год с небольшой прозрачностью и обеспечивают полицию фондом для подкупа. Финансирование способствует милитаризации полиции за счет закупки оружия, бронежилетов и неоднозначных технологий наблюдения, таких как программное обеспечение для «прогностического полицейского управления».
Нет более яркого примера этих отношений, чем в Атланте, где полицейский фонд пообещал собрать 60 миллионов долларов для предлагаемого «Полицейского города», учебного центра для полицейских, который будет построен на 85 акрах охраняемых лесных угодий.
Учебный центр будет включать в себя «фиктивную деревню, курс вождения автомобиля скорой помощи, стрельбище и площадку для обучения работе со взрывчатыми веществами». Однако, в то время как Фонд полиции Атланты оплачивает большую часть счета, жители Атланты будут вынуждены заплатить дополнительные 30 миллионов долларов за объект, несмотря на широкомасштабное и активное сопротивление сообщества.
Этот толчок для Cop City от поддерживаемого корпорацией Atlanta Police Foundation последовал за операцией «Щит», предпринятой в 2017 году по созданию сети из почти 11 000 камер наблюдения и считывателей номерных знаков по всей Атланте. Этот проект сделал Атланту самым тщательно охраняемым городом в США. те же самые корпоративные субъекты теперь используют свое влияние и капитал, чтобы продвигать развитие Полицейского города, который неизменно нанесет вред тем же самым сообществам из-за дальнейшей милитаризации полиции.
UPS
UPS, штаб-квартира которой находится в Атланте, стремится «обеспечивать социальное влияние, продвигать разнообразие, равенство и инклюзивность» и «строить более сильные сообщества».
После убийства Джорджа Флойда UPS пообещала выделить 10,7 миллиона долларов на обеспечение расовой справедливости в 2020 году, и в это время генеральный директор UPS Кэрол Томе заявила: «Мы не будем молча или праздно стоять в стороне от этого вопроса».
Однако поддержка UPS полицейских фондов подрывает любые сигналы добродетели. Многонациональный судоходный гигант спонсирует Фонд полиции Луисвилля, который предоставляет прямое финансирование полицейским и совместно с ложей Братского полицейского ордена (FOP) в Ривер-Сити FOP спонсировал митинг в поддержку полиции, а также занимает два места в правлении Фонда полиции Атланты.
Эти места заняты директором по юридическим вопросам и нормативно-правовому соответствию UPS Норманом Бразерсом-младшим и бывшим старшим вице-президентом UPS по операциям в США Кэлвином Дарденом. Ранее Дарден входил в совет директоров Coca-Cola Enterprises. Coca-Cola имеет опыт пожертвований миллионов в Фонд полиции Атланты и до апреля 2021 года занимала место в попечительском совете фонда.
Университет штата Джорджия
Университет штата Джорджия позиционирует себя как «университет для всех», а в 2021 году президент Университета штата Джорджия Марк Беккер сказал, что осуждение Дерека Шовена было «демонстрацией того, что наша судебная система служит справедливости».
Это заявление прозвучало через год после того, как 150 преподавателей направили Беккеру открытое письмо с просьбой к университету встретиться после убийства Джорджа Флойда. В письме было представлено несколько разнообразных, инклюзивных и справедливых запросов, включая предоставление возможностей профессионального развития, поддержку продвижения чернокожих сотрудников и преподавателей, обеспечение повторного открытия COVID-19 для защиты большого количества чернокожих студентов и сотрудников и прекращение участия GSU в Georgia International. Биржа правоохранительных органов (GILEE). Последние «сотрудничают с международными правоохранительными органами, которые ограничивают гражданские свободы, совершают нарушения прав человека и/или пропагандируют нетерпимость, сигнализируя об агрессивном милитаризованном чрезмерном полицейском наблюдении за чернокожими и чернокожими общинами».
GILEE по-прежнему работает в Университете штата Джорджия.
Адъюнкт-лектор Университета штата Джорджия Доктор Дипак Рагхаван входит в состав Исполнительного комитета Фонда полиции Атланты. Он также был председателем попечительского совета Фонда штата Джорджия и в настоящее время входит в советы подготовительной школы Woodward Academy и зоопарка Атланты.
Inspire Brands
Компания Inspire Brands, базирующаяся в Атланте, менее известна, чем франшизы, входящие в ее состав, такие как Arby’s, Buffalo Wild Wings, Jimmy John’s, Dunkin Donuts и Baskin-Robbins — и это лишь некоторые из них. . Inspire Brands с гордостью заявляет, что они «Союзники и хорошие граждане». Их генеральный директор Пол Браун входит в попечительский совет Фонда полиции Атланты, а также в советы Детского здравоохранения Атланты, Технологического фонда Джорджии и Исполнительного комитета Торговой палаты Метро Атланты. В 2022 году журнал Atlanta Magazine назвал Брауна одним из самых влиятельных лидеров Атланты.
В 2020 году, после убийства Джорджа Флойда, Браун опубликовал письмо на LinkedIn, в котором написал: «Мы должны продолжать быть союзниками, поддерживающими друг друга, независимо от происхождения или убеждений». Связь между Inspire Brands и Фондом полиции Атланты носит симбиотический характер, поскольку член Фонда полиции Атланты Маршалл Фриман входит в совет директоров The Inspire Brand Foundation.
Waffle House
Waffle House имеет историю споров, связанных с сексуальными домогательствами и расизмом. Между 19 годами95 и 2000 года компании было предъявлено 90 судебных исков, а в 2018 году Бернис Кинг призвала к общенациональному бойкоту против ресторана после нескольких инцидентов, два из которых были связаны с жестокостью полиции. В одном случае пара была задержана после того, как оспорила свой счет. В ответ Waffle House сказал: «Обе стороны могли бы лучше справиться с этой ситуацией». Waffle House отказался от ответственности и после второго инцидента, когда Чикесия Клемонс была повалена на землю тремя полицейскими.
Генеральный директор и президент Waffle House Уолт Эмер входит в попечительский совет Фонда полиции Атланты, в совет директоров Аарона, и в 2020 году президент Трамп привлек его для консультирования Белого дома по вопросам восстановления экономики.
Wells Fargo
Wells Fargo на протяжении многих лет был связан с несколькими полицейскими фондами. На момент публикации этого отчета Wells Fargo имела места в совете директоров в Атланте и Шарлотте и была донором фондов в Сакраменто, Сиэтле и Сент-Луисе. В 2020 году банк объявил, что приостановит пожертвования в фонды полиции. Однако Color of Change не смог проверить, что это было сделано. Полицейские фонды могут скрывать своих спонсоров и деятельность от всеобщего обозрения, и несколько фондов очистили свои веб-сайты, чтобы замести следы.
Компания Wells Fargo также неоднократно привлекалась к суду за мошенничество и дискриминацию. В 2020 году банк согласился выплатить 3 миллиарда долларов для урегулирования мошеннических обвинений в продаже, и в настоящее время ему предъявляют иск за расовую дискриминацию в практике ипотечного кредитования.
Иск поддержал известный адвокат Бен Крамп, представляющий семьи Джорджа Флойда и Бреонны Тейлор.
Юго-восточный руководитель малого бизнеса и президент района Южной Атланты Wells Fargo Митч Граул входит в состав попечительского совета Фонда полиции Атланты. Он также входит в совет директоров Спортивного совета Атланты.
JPMorgan
В 2020 году JPMorgan выделил 30 миллиардов долларов на продвижение расовой справедливости и обсудил важность привлечения к ответственности на своем веб-сайте. Это контрастирует с историей расовой дискриминации банка, поскольку они урегулировали иск, поданный бывшими и нынешними сотрудниками, на 24 миллиона долларов в 2018 году, и в настоящее время против них подает иск доктор Малика Митчелл-Стюарт, которой было отказано в обслуживании в филиале в Техасе.
Банк также является большим сторонником синих. В 2011 году JPMorgan выделил Фонду полиции Нью-Йорка 4,6 миллиона долларов, превратив полицию Нью-Йорка в военизированное присутствие во время акции «Захвати Уолл-стрит».
Хайди Богосян из Национальной гильдии юристов заявила, что это создало видимость «полиции, защищающей корпоративные интересы, а не защищающей права людей, закрепленные в Первой поправке». Глава регионального инвестиционно-банковского подразделения JPMorgan Джон Ричерт входит в совет директоров Atlanta Police Foundation и Children’s Healthcare of Atlanta.
Home Depot
Компания Home Depot, расположенная в Атланте, по-видимому, инвестирует в сообщества чернокожих специально через партнерство Home Depot Foundation с Westside Future Fund, который способствует строительству «доступного жилья для людей с разным доходом» и оживлению парков. Тем не менее, фонд также отвечает за внедрение «Westside Blue», программы патрулирования безопасности совместно с Фондом полиции Атланты и Департаментом полиции Атланты». Корпорация розничной торговли товарами для дома входит в советы как Детройтского фонда общественной безопасности, так и Полицейского фонда Атланты. Вице-президент по технологиям Дэниел Грайдер представляет Home Depot в попечительском совете Фонда полиции Атланты, входит в совет фонда Home Depot и ранее девять лет работал офицером полиции в Арканзасе.
С тех пор, как в конце прошлого года был опубликован первоначальный отчет, Home Depot столкнулась с недовольством заинтересованных сторон. Их доверенности от 2022 года показывают, что акционеры призвали совет директоров компании провести независимый расовый аудит, анализирующий негативное влияние компании на небелых заинтересованных сторон и цветные сообщества. Предложение включало расширенные ссылки на пожертвования компании в фонды полиции. В конечном итоге правление Home Depot проголосовало против этого предложения.
Дельта Эйрлайнз
В служебной записке после убийства Джорджа Флойда генеральный директор Эд Бастиан сказал, что Delta Airlines «окажет влияние, выступив против расизма и несправедливости, от программ до изменений в политике», и рассказал о шагах, которые Delta предпринимает для обеспечения расовой справедливости. во время Месяца черной истории в 2021 году. Авиакомпания даже изготовила значки Black Lives Matter.
Но разнообразие, справедливость и инклюзивность бренда Delta вызвали негативную реакцию после того, как авиакомпания была уличена в поддержке расистских политиков.
В 2020 году в петиции, оспаривающей лицемерие базирующейся в Атланте авиакомпании, требовалось, чтобы Delta прекратила финансирование кампаний Дэвида Пердью, известного тем, что неправильно произносит имя вице-президента Камалы Харрис в классической расистской манере, и бывшего сенатора от Джорджии Келли Леффлер, которая выступала против планов WNBA по почтить движение BLM. Леффлер сказал: «Правда в том, что нам нужно меньше, а не больше политики в спорте. В то время, когда поляризация политики как никогда вызывает разногласия, спорт может стать объединяющим противоядием». В то время Леффлер также был совладельцем Atlanta Dream.
Тэд Хатчесон, вице-президент по связям с общественностью Delta Airlines, входит в попечительский совет Atlanta Police Foundation и является председателем совета Junior Achievement of Georgia.
Atlanta Hawks и State Farm Arena
Полицейские фонды сотрудничают с крупными спортивными командами в проведении мероприятий, спонсируя информационные линии «преступников», которые способствуют охране общественного порядка — популярному мифу копаганды.
Копаганда — это попытка изобразить полицейских героическими, дружелюбными и веселыми, чтобы затмить действия нескольких «плохих парней». Несмотря на то, что спортсмены выступают против расовой несправедливости, несколько команд из разных лиг по-прежнему связаны с полицейскими фондами, от «Нью-Йорк Янкиз» до «Сиэтл Сихокс».
После смерти Джорджа Флойда генеральный директор Atlanta Hawks и State Farm Arena Стивен Кунин написал в Твиттере критику молчания и сказал: «Перестаньте прятаться за своими значками, перестаньте разбивать сердца родителей и перестаньте притворяться, что этого не происходит». Сам Кунин входит в попечительский совет Фонда полиции Атланты, и авиакомпания была главным спонсором фирменного мероприятия Фонда 2019 года «Ночь в синем».
Amazon
Всего через шесть дней после смерти Джорджа Флойда Amazon присоединилась к остальной части корпоративного твиттера и продемонстрировала признаки солидарности, написав в Твиттере: «Несправедливое и жестокое обращение с чернокожими в нашей стране должно прекратиться.
”
Ярый сторонник полицейских фондов, интернет-магазин поддерживает полицейские фонды в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Сиэтле, а старший менеджер по связям с общественностью Amazon Никки Форман входит в совет директоров Atlanta Police Foundation. Ранее она работала в фонде директором по коммуникациям.
Amazon позволяет полицейским фондам по всей стране собирать пожертвования в рамках своей программы AmazonSmile, которая помогла поддержать фонды в Лос-Анджелесе, Чикаго, Сиэтле, Кливленде и Сан-Диего. Компания также имеет опыт предоставления полицейским управлениям технологий и инструментов наблюдения, включая продажу своих облачных сервисов, предоставление полиции доступа к личным данным без согласия пользователя через свои устройства наблюдения Amazon Ring и разрешение полиции использовать свое программное обеспечение для распознавания лиц под названием Rekognition.
Axon
Компания Axon, ранее известная как Taser, представлена руководителем отдела продаж Ричардом Алленом в Совете молодых руководителей Фонда полиции Атланты.
Помимо поддержки Фонда полиции Атланты, Axon поддерживает фонды в Бостоне, Шарлотте, Лос-Анджелесе, Сан-Хосе и Сиэтле.
Axon производит электрошоковое оружие, нательные камеры и другое полицейское оборудование, которое широко используется полицейскими управлениями по всей стране. Компания заявляет, что ее электрошокеры «несмертельны», но агентство Reuters задокументировало, как с 2000 года полиция убила с помощью электрошокеров более 1000 человек. оснастить полицию Лос-Анджелеса своей продукцией без процесса общественного контроля. Axon был признан спонсором фонда полиции и стал его донором. В 2021 году они продлили свой 5-летний контракт с полицией Лос-Анджелеса, что сделало полицию крупнейшим поставщиком энергетического оружия в Соединенных Штатах.
Chick-fil-A
Полицейские могут получить скидку в большинстве заведений Chick-fil-A, поэтому неудивительно, что Эван Каранович, ведущий советник председателя и исполнительного директора куриной закусочной, входит в состав Совета молодых руководителей Фонда полиции Атланты.
До прихода в Chick-fil-A Каранович работал в Капитолии штата в Атланте, где был старшим советником сенатора Дэвида Пердью.
В июне 2020 года генеральный директор Chick-fil-A Дэн Кэти написал в своем заявлении: «Расизму не должно быть места в обществе. Не сейчас. Никогда не.» Кэти также потратила миллионы на обустройство земли, на которой находится Trilith Studios и где было снято несколько кассовых хитов Marvel, в том числе 9.0041 Черная пантера и Ваканда навсегда . Группа чернокожих жителей подала в суд на Trilith Studios и соседний город за то, что они не отреагировали на расистские инциденты.
Полицейский фонд Атланты также имеет партнерские отношения с фондом корпорации, который стремится «создать и реализовать план обеспечения более безопасной Атланты», но, работая в совете полицейского фонда, они играют важную роль в превращении Атланты в самый охраняемый город в США.
Корпоративное спонсорство полицейских фондов, которые вносят основной вклад в нерегулируемую и безответственную работу полиции в наших городах, подрывает любые заявления, которые эти корпорации пытаются сделать о своей приверженности расовой справедливости или подотчетности полиции.